Мое внутреннее эго запросило, засвербило,
За окном свершились казни над зимой и надо мною,
Оно сыпалось, стонало, звуком стены серебрило
И долбилось в пыль свирепо разжиревшей серой молью.
Мое внутреннее эго обратилось страшным зверем,
Кирпичами билось в двери, отпускало горизонт.
Мое внутреннее эго ощипало ветру перья
И для нового полета раздобыло рваный зонт.
Мое внутреннне эго дико билось и рычало,
Будто бы домой просилось, прочь от мертвого меня.
А окно, что не разбилось, вслед за казнями кричало,
После эго раздобрело, и, осколками звеня...
...Понеслось сквозь клетку ребер, вырывая осязанье,
Понеслось к своей свободе, заглушая ветра рык.
Мое внутреннее эго вмиг разрушило сознанье,
Будто превратило в пепел триллионы детских книг.
Мое внутреннее эго против осени восстало,
Не желая подниматься, и идти за мной к рассвету.
Мое внутреннее эго, ветры мира засосало,
И теперь меня на крыльях, мчит к опаснейшему свету.
Мое внутреннее эго билось в окна, билось в прутья,
Убегало, растворялось, разбивало зеркала.
Мое внутреннее эго, стало плахой, стало жутью,
Уши пеплом залепило, как тебя я не звала.
Мое внутреннее эго обезумевшим тираном,
Разъярилось, в небо взвилось, закусило удила.
Бьется в окна словно птица, бьется в стены как тараном,
Глушит голос полотенцем, чтоб на зов ты не пришла.
Мое внутреннее эго распласталось старым догом,
Под себя подмяло сено, цвета ржавых топоров,
И теперь безумный страх мой, завладевший сена стогом
Не отпустит осязанье сквозь простор пустых дворов.
Мое внутреннее эго, словно мне чужой и чуждый,
Грызло кости по грудине, запивая соком слез,
Для него была ты странной, для него была ненужной.
Кто бы только знал, оно лишь... - просто так. Иль все ж всерьез?
