Я проснусь, чтобы понять:
я потерян... Того доброго и беззаботного весельчака нет
Я проснусь, чтобы понять:
Мир не изменился, не стал хуже. Просто я стал видеть все в более черных красках, чем раньше.
Я проснусь, чтобы понять:
Любовь, дружба... Я перестал понимать эти слова. Роскошь людей, и не более.
Я проснусь, чтобы понять:
Я ценил когда то только потерянное. Теперь наплевать на все.
Я проснусь, чтобы понять:
Моя жизнь идет в бездну. И мне все равно. В ушах играет музыка ,и я ступаю в объятия Тьмы.
я проснусь, чтобы понять:
Моя жизнь превратилась в ад именно мной. Никто не виноват в этом. Только я.
Я проснусь, чтобы понять:
Я потерян, и передо мной тупик....
Я проснусь, чтобы понять:
я стал параноиком, ибо я боюсь... Боюсь оставаться один.. я слышу голоса.. тени... я боюсь всего...

Обещаю всем.. Я проснусь.... проснусь, чтобы просто жить... чтобы в меня верили, и я стал таким, какой был..

Мне страшно..

Глаза медленно привыкают к леденящему душу холоду и темноте, что была в этой комнате. Я не знал где именно я нахожусь, и что окружает меня. В таких случаях начинаешь жалеть, что не умеешь видеть мир глазами ящерицы, или змеи, которой все равно на тьму. Самым странным было даже то, что я не слышал своих собственных шагов, которые до этого буквально метров 5 раньше отражались гулким эхом под этими сводами. Неужели Тупик?
Неужели все то, как я шел в жизни, и во что я верил привело меня только сюда? В это Богом забытое место, о котором мне писал рыжекрылый в своем письме, а я ехидно и цинично смеялся, считая, что созданный ангел всего лишь ошибся. Красивые фразы, и не более того. Разве может быть выдуманный персонаж более умный, чем его создатель? И даже то, что он живет бок о бок с тобой все равно не дает ему возможности выйти за грань повиновения перед своим создателем. По крайней мере, я так думал, и теперь начинаю понимать, что я ошибался. Он был полностью прав в том своем письме, когда покинул город на неопределенный срок, а может быть и навсегда. Я не успел узнать у него это. А Самил не говорил, слишком сильно занятый своими делами, которые после падения Солуна стали еще более тяжелыми для его плеч. Хотя они сами виноваты, не смогли поговорить с друг другом , и рассорились. А я ведь говорил с каждым из них наедине. Они оба переживают за друг друга, но сделать первый шаг не могут. Ангелы, принципы.. Тьфу..
Тьма. Она всюду. Я чувствую слабые слезы на своих глазницах, что бесшумно срываются на пол, разбиваясь на тысячи осколков. Один.. Один в этих стенах, и не знаю куда пойти дальше. Паническое состояние ужаса сковывает горло, и мне остается лишь учащенно дышать.
-Господи, спаси. Господи Спаси. Спаси меня грешного. Я не понимаю, что со мной, и где я..Не оставь меня Господи. Пожалуйста –единственное, что мог я сейчас делать, так это звать Его на помощь. Просто крестик всегда был на моей груди, и я не снимал его. Как только меня крестили, этот знак и символ Победы всегда был со мной.
Только не были услышаны молитвы мои,и свет не коснулся моих Глаз. Только сильнее защемило сердце чувство понимания одиночества в этой мгле. Мгле. Из которой нет спасения, и у уже не будет никогда. Эта мысль как нож ударила в легкие, вырывая истошный крик, исходивший на грани безумия и отчаяния: НЕТ….

Парень медленно поднялся на ноги, дрожащими руками пытаясь нащупать прохладные стены, скрытые от него чернотой мира. Он постоянно всхлипывал, не в силах понять что же происходит с ним, и что это за место, в котором он оказался сейчас.
-За что? За что? –очередное всхлипывание вслух, и он все таки поднялся на ноги, пробегаясь ладонями по телу, и вдруг застыл с немного идиотской улыбкой на лице. Дрожащими пальцами он выташил из заднего кармана джинсов уже сильно помятую пачку сигарет, доставая одну из них вместе с зажигалкой.
Чиркнул кремень, отчего тьма на короткий миг отошла от слабого огня зажигалки, открывая его бледное лицо, и безумные глаза, которые лихорадочно бегали по сторонам, силясь понять где он оказался, и что собственно он здесь делает.
Пару жадных затяжек и знакомое чувство легкого головокружения, которое отдавало слабиной в теле, и позволяло немного расслабиться ,не думая о том, что происходит сейчас с ним. Он еще успеет поорать в поисках выхода, а пока что наслаждался тишиной, что царила вокруг него. Только сейчас мрачно подмечая то, что ему нравится находиться здесь. В какой то садисткой форме издевательства над самим собой, но нравится, Хаос его дери. Все это, что происходило сейчас ним.
Только одна не мог понять парень, за что готов был бы отдать многое. Естественно, что в меру допустимого, но все таки отдать – где он находился, и что это за место? Сигарета медленно тлела в его руках, периодически подносимая к дрожащим рукам, и он замер на месте, напряженно вслушиваясь – так и есть.
Едва слышно, можно сказать, что даже совсем незаметно, но вдалеке раздались голоса, которые смеялись. А значит здесь был выход. Он вздохнул, медленно идя в ту сторону, и стараясь не издавать при этом шума, ступая на цыпочках, приближаясь через какие то коридоры и резкие повороты все ближе к источнику звука. А он становился все отчетливее, пока он не стал различать даже голоса, которые шли из небольшого окошка, которое искрилась яркими потоками света.
Он даже замер на месте, не в силах смотреть на них, и несколько минут дрожал от странного чувства страха перед этими обычными лучами света, что пробивались через мрак мрачного окна. Казалось бы, что ничего удивительного в том, что он сейчас увидел не должно было быть, но почему то это заворожило его. Словно он впервые вообще видел потоки света.
Его ладонь чуть дернулась в ту сторону, выйдя на слабое освящение. Плотно натянутая на кость и сухая кожа, серый цвет покрова, и изумленный вздох. Парень не верил своим глазам, ибо помнил когда то розовый покров кожи. Он полностью вышел на свет, с непривычки жмурясь на эти потоки света, и пытаясь увидеть что на его теле. Выходило немного странно, ибо на нем был длинный и старинный плащ, который носили может быть в начале XX века, затем забыв из за современного течения моды. Оно было в пыли, и легких наростах паутины и грязи.
-Да что это за тряпки то на мне? – удивленно выдохнул, и замер снова, пытаясь рассмотреть себя получше. Кроме бледных рук и этого нелепого наряда он ничего не видел, ибо у него не был глаз на затылке, и не было рядом зеркала , в котором бы отразился его облик. Оставалось лишь там изумленно смотреть на себя, потянувшись за очередной сигаретой, от которой пошел мерный дымок, пропадающий в окне.
-Странно все это.. Очень странно. Будто я сплю и вижу странный сон – протянул он, скрытый тенями от лучей света, но все таки сделавший медленный шаг к окну, раздраженно прищурив взгляд, да смотря туда, откуда шел смех, жадно пытаясь привыкнуть ко дню, что был там снаружи, да увидеть людей.
Двоих, точнее сладкую парочку, что сидела на поляне, весело смеясь, и держась за руки. И он почувствовал сильный удар по дых, который заставил его в прямом смысле слова перегнуться от жуткого чувства ненависти и ярости, перемешанных с обидой. Нет, никто не бил его мощным ударом, или не пытался напасть сзади. Просто увиденное сейчас его шокировало, заставляя в прямом смысле слова прильнуть к своему мрачному убежищу, во все глаза смотря на влюбленную парочку. А ведь он знал их. Знал каждого из них. Непонятно только было то, почему у него это вызвало такие страстные эмоции, ведь он давно знал о том, что они встречаются вместе, просто никогда ранее не видя этого.
А люди, не зная о своем странном наблюдателе, обнялись сильнее, переплетая руки, и их губы сплелись в страстном поцелуе, от которого парень застонал, оседая по стене, и спиной прикасаясь к холодному граниту. Пепел безвольно посыпался с его ладони, и он как то бездумно смотрел в пустую точку, которая как раз выхватывалась светом.
-Я люблю тебя милый, я надеюсь, что мы всегда будем вместе. Просто так, потому что так хочется мне, и потому так хочу я. А не потому что так просили. Ведь ты веришь мне, что все именно так?
-Конечно, любовь моя, я всегда верю тебе, и у нас нет от друг друга тайн. Как бы не считали другие.
Парень сжался в комок нервов, которые сейчас рвались наружу вместе с градом слез, что тек по его щекам, и сигарета сиротливо вспыхнула напоследок, покатившись куда то в обьятия Тьмы, что сокрыли его.
-Нет, не может быть.. Нет.. не может быть..НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ, ДЬЯВОЛ, Я НЕ ВЕРЮ…
- он повторял эту фразу как заведенный, будто надеялся на что-то. На что именно? Да кто же его знает. Просидев так несколько минут, он медленным и шатающимся шагом двинулся как пьяный прочь от этих лучей света снова в объятья сырых сводов непонятного здания, переходя на быстрый шаг, а затем и на бег, чтобы забыться хотя бы на время от всего того, что творилось в его голове. Чтобы не думать о только что увиденном, и просто почувствовать себя самим собой.
Прерывистое дыхание, которое он снова слышит, учащенно бьющееся сердце, готовое вот-вот вырваться из груди, и он просто спотыкается, ничего не видя вокруг, и падает в черноту, издав тихий и сдавленный рык, как загнанный в ловушку хищник.
Ладони пронзает резкая боль, и алые капли крови медленно стекают по пальцам на пол. Парень пытается встать, издав тихий стон, и понимает, что ушиб ногу, которая немедленно разболелась, не давая и мига покоя.
-Да за что мне все это??? –сдавленно кричит он, даже не надеясь быть здесь кем то услышанным? Да и кто бы мог быть здесь, кроме него? Никого. Только он, и эти стены, что давили на сознание, заставляя снова испуганно озираться по сторонам, будто что то могло появится, и напасть на него.
-Спокойно, только успокойся…. – хриплый голос, слабо напоминающий его размеренные и полные некой горечи речи. Скорее быстрые фразы взахлеб, в которых проглатываются первые и последние слога, до невозможности искаженные этим.
-Это все сон, и мне просто снится..Просто снится все это..Я должен найти выход отсюда, и сон резко исчезнет, будто его и не было.Я проснусь у себя в кровати ,и пойму, что мне все это приснилось – с каким то бешенным отчаянием пытался он убедить сам себя, понимая, что не сможет. То, что он видел там, эта тьма вокруг него, и боль в ладонях и ноге –все это реальность. ТЕПЕРЬ реальность, от которой ему никуда не деться, ибо он сам себя затащил в такое положение и ситуации, из которой нет никакого выхода.
Он был в тупике. И осознание этой мысли заставило его резко закричать от безумного ощущения ужаса, что сводил скулы его лица. Заставляя рвать глотку от нехватки воздуха, который был так необходим, ползти из последних сил в любую сторону клетки, и натыкаться мокрыми от крови ладонями в стены. Тупик.. Всюду Тупик. И его не пробить, и не вернуться назад. Ловушка захлопнулась, назад пути нет. Это был конец. Просто конец его как личности, и как индивидуума. И начало нового. Только чего? Что мог сотворить из этого несчастного мрачный, полный равнодушия к его Боли Тупик. Которому не было дел до людей, как и их затаенных мечтаний или грез. Он просто заманил всех в свои своды, сводя медленно с ума, и затем убивая. Медленно, и с наслаждением, будто у него был свой разум. Особый, сухой и лишенный эмоций разум, в котором не было место людям. Никогда…
Парень затих, понимая свое положение, и подтянул испуганно ноги поближе к телу, озираясь в последней попытке увидеть что-либо. Но ничего не видя, кроме темноты…
-Помогите, кто нибудь. Прошу вас.. есть здесь КТО НИБУДЬ????
А ответом ему была лишь Тишина. ТУПИК не знал слов, или сожалений, равнодушно уничтожая все то, что свойственно людям, и делая из них себе подобных существ, которые могут идти по улице, мило улыбаться вам, и даже разговаривать. Но ничего не чувствуя при этом . Это тупик. И В нем ВСЕ человечество.

Я проснусь, чтобы понять:
я потерян... Того доброго и беззаботного весельчака нет
Я проснусь, чтобы понять:
Мир не изменился, не стал хуже. Просто я стал видеть все в более черных красках, чем раньше.
Я проснусь, чтобы понять:
Любовь, дружба... Я перестал понимать эти слова. Роскошь людей, и не более.
Я проснусь, чтобы понять:
Я ценил когда то только потерянное. Теперь наплевать на все.
Я проснусь, чтобы понять:
Моя жизнь идет в бездну. И мне все равно. В ушах играет музыка ,и я ступаю в объятия Тьмы.
я проснусь, чтобы понять:
Моя жизнь превратилась в ад именно мной. Никто не виноват в этом. Только я.
Я проснусь, чтобы понять:
Я потерян, и передо мной тупик....
Я проснусь, чтобы понять:
я стал параноиком, ибо я боюсь... Боюсь оставаться один.. я слышу голоса.. тени... я боюсь всего...

Обещаю всем.. Я проснусь.... проснусь, чтобы просто жить... чтобы в меня верили, и я стал таким, какой был..

Мне страшно.. Мама…. Услыши меня…

Спасибо, стараюсь писать в меру  своих сил.

Рассказ частично списан с реальных событий, и наверное поэтому он выглядет так... Реалистично.. Но предавал ли его кто либо именно по рассказу я не могу сказать. Точнее я хочу оставить это читателям, если таковые будут, чтобы они сами решили для себя причины происходящего внутри него.

Скорее он действительно оказался в тупике. Пытаясь убежать от светлого и доброго - друзей, которых он видел. от любви, которой он испугался. Тупик.. Вокруг него, и внутри него.  Он не сошел с ума. Он просто все возненавидел

Да прямо уж.. Чем он такой жуткий то? Да, немного унылая и темная история, но почему совсем жуткий? Я пьяный был, и ничего не соображал. Все на автомате выходил. А утром проснулся ( отрубился за компом), смотрю документ открыт, а там Будка.. я почитал, почесался, и оставил, немного отредактировав. Вот как то так он появился на свет.

Нуу.. такое у меня внутреннее состояние просто, вот и все...

Задавай, задавай!!!

Так я всего выложил два своих рассказа...

Не, ну почему же никто не видит. Иногда кто то да видит! Но очень редко

Трудно жить

                                              Огни лукавых столиц
                                              Ворожат беспечные души.
                                              Пустота
                                              Гнезда вьет изнутри.

Иногда случается то, что ты просыпаешься с умилительным чувством восторга, понимая – вот ЭТОТ день. День перемен, когда вся жизнь собирается повернуться в лучшую сторону.  День, когда ты свято веришь в то, что все изменится, и ты готов даже  к этому чувству эйфории и необычности. И это наступает. Наступает очень быстро, и ненавязчиво, сковывая тебя в крепкий сосуд равнодушия и ненависти. Когда ты ощущаешь как путы отвращения сначала слабо-слабо касаются твоего сердца, проверяя его на теплоту, и резко разлетаются в сторону, если оно жарко пылает ярким огнем любви.  Но не дай Бог они почувствуют слабину или неуверенность внутри тебя. Любое сомнение погубит тебя, и твою святую и детскую надежду что все будет иначе. Да.. Все будет иначе, только не так, как замышлял ты, человече. Недаром ведь говорят, что не стоит загадывать свою жизнь. И этот день докажет тебе это, и поставит тебя на место.
Вот ты едешь в автобусе ,представляя себе прекрасный вечер. С чем он связан, что именно видишь ты рядом с собой? Бутылка водки и пьяные друзья? Или может быть что нибудь более правильное и гуманное, что сможет удивить этот серый мир? Может быть встреча с кем нибудь близким, кого то ты очень давно не видел, но все это время так жаждал увидеть? Срывая свои маски цинизма и равнодушия ко всем ты распахиваешь душу, и вот он… Этот момент. Острые и болезненные щупальца яда, которые проникают в твою самую суть. Они знают все, что боишься или не хочешь открывать ты. Любой твой ропот, любая твоя негативная мысль в чью-либо сторону всплывает против тебя незримой тенью, которую ты и не почувствуешь. Еще бы, ведь у тебя начинается новый день, и ты едешь менять себя.
Ты прав, несчастный человек, ты прав во всем, кроме цвета. Твоя жизнь изменится, и изменится очень резко ,только не удивляйся тому, что будет в твоем сердце вместо умилительного счастья. Что застаешь ты туда, в место изменения своей жизни? Подумай хорошенько..Что именно почувствовал ты, и увидел? Пьяных друзей и пустые бутылки? Равнодушные маски лицемерия в ответ на твой радостный крик и попытку обнять кого либо? Что ты почувствовал? Что вело тобой в тот момент. Какая мысль не давала покоя, заставляя испуганно застыть на одном месте, и учащенно дышать.. Дышать, сдерживая порывы слез. Ты снял маску…
Маска лжи, лицемерия, цинизма… ты привык быть в них всегда. Ты настолько сросся с ними, что не можешь даже честно и искренне радоваться тому счастью ,которое ждал столько времени. Ты не умеешь улыбаться на чужое счастье, ты не умеешь  смеяться ,когда другим хорошо, и вот ты уже смущен. А гадливые щупальца неприязни уже начинают медленно касаться твоего сердца ,что как то испуганно сжимается, может быть пытаясь предупредить тебя об этом…
Что ты делаешь человек? Просто стоишь на месте, не в силах сдвинуть свои ноги? Пытаешься выдавить на лице хотя бы какое нибудь подобие улыбки? Ты можешь обманывать других, ты даже можешь действительно резко поменять маски, и вместо холодного равнодушия одеть доброго весельчака. Только самого себя не обманешь, друг. Никогда не обманешь.  И наверное поэтому самым страшным судом является суд самого себя. И это странное ощущение, которое было утром  - все изменится, все станет не так, как раньше и улучшится. Оно не покидает тебя, нет.. Это было бы слишком милосердно для тебя. Ты чувствуешь слабый озноб в теле, и может быть  присаживаешь на бревно, или стул, который оказывается рядом с тобой, силясь собраться с мыслями, которые не дают тебе покоя. ЧУВСТВУЯ, именно чувствуя как твоя  светлая и наивная мечта начинает гнить внутри тебя, покрываясь коростами, и болячками. Как прекрасные и светлый плод твоего сердца становится склизким и мерзким на ощупь ,и противный гной проступает на твоих губах. То гибкие щупальца ненависти уже уверенно обвили твое сердце, прочно заседая в тебе, и выдавливая последнее, что еще есть в  тебе для того, чтобы сопротивляться им.
Но ведь еще то, что никогда не даст упасть человеку, и всегда остановит его от глупых действий или поступков. Может быть это фотографии из твоего родного дома, где ты вырос.. счастливые лица твоих некогда друзей. Всюду счастье… ТВОЕ счастье. Которым ты жил и дышал. Присмотрись, неотрывно гляди на их лица. Узнаешь и себя? Молодого, глупого и наивного, который верит в добро? Ведь вы так похожи и сейчас . Твое лицо немного изменилось, став более серым и изможденным. Угас тот блеск добра в глазах, но в целом все равно вы похожи. Ты такой же, как и был раньше. Так остановись от этого непонятного чувства, что сейчас сковывает твое сердце. Распрями плечи, и не дай ему довлеть над тобой. Откинь эту мерзость прочь.. Тебе ведь ничего не стоит это сделать, соберись!
И вот этому мудрому и правильному решению противостоит другой голос. Приторный и сладкий, он едко процеживает твою душу, зная… ЗНАЯ те места, и точки, которые в тебе подгнили, и из которых он и пустил свои корни ,питаясь и заполняя тебе полностью. Он то знает как подступиться к людям, не давая им откинуть прочь его отковы. И он начинает тихо шептать, шептать, убаюкивая твое чувство реальности, заставляя погрузиться в нечто непонятное, где нет эмоций или чувств. Где ты не чувствуешь ничего… Кроме пустоты. Тебе все равно. Голоса родных, испуганные крики ,когда ты с идиотской улыбкой падаешь со своего бревна или стула на землю, ударившись головой. Ты не чувствуешь уже ничего друг. Ты не чувствуешь липкой крови, которая идет из пробитого затылка. Тебе все равно…
И вот ты непонятно где, стоишь на месте, и озираешься по сторонам. Только клубы белого тумана, который проходит сквозь тебя. Тонкими нитями, и ты ВИДИШЬ как он выходит из тебя алыми клубами, видимо высасывая последнее, что можно только забрать ,и входит черными и рваными клубами. Ты пытаешь кричать, но он заполняет  и рот, и ты глотаешь, глотаешь эту слизь в безумном ощущении обреченности.
Внутри тебя уже просто мысль, которая бьется на самом краю сознания « а будь что будет». Руки, которые перед этим пытались схватится, разорвать его клубы, апатично падают вдоль тела. Внезапно ты прозреваешь ,и ВСЕ понимаешь.
Любовь, Бог..Семья. Весь этот список, который можно перечислять бесконечно на самом деле просто без смысла. Кто то верит в Бога, наивно цепляясь в свою веру, и надеясь на что то ТАМ…. ГДЕ ТАМ???? ЧТО ? Они не знают, но верят. Верят… Семья – просто такие же люди как и ты, которых непонятно зачем ты впустил в свое сердце, заставив себя привязаться и волноваться за них? Зачем? Людей очень много, и глупо пытаться выделять кого то них. Любовь. Просто бессмысленное и красивое слово, в которое верят наивные дураки.
Голос шепчет тебе. Он много чего шепчет, впитываясь твоей сущность, которая жадно глотает ,отдавая свет. А ей ничего не остается делать, весь слишком долго ты утверждал всем, и чаще всего самому себе, что ты полная тварь, и не имеешь право на жизнь. Каждый получает по заслугам, и сейчас ты ли получаешь то, что заслужил.
На губах проступает легкая улыбка, когда ты поднимаешься с земли, и через поток слабых слез видишь лица незнакомых уже тебе людей ,которые зачем то суется, и кричат, силясь что то сделать. Тебе становится тошно от всего этого. Противно, низменно и тошно. Ты бросаешь взгляд на стол, который стоит рядом с тобой. Выпивка, еда. Все как всегда.
Поднимаясь на ноги, ты отталкиваешь какую то женщину своей окровавленной ладонью, с ужасом глядя на пальцы. Липкие, в алых разводах. Ты не слышишь крики возмущение, и не видишь испуганные взгляды своей родни, которая решила, что ты рехнулся. Ты видишь только свои пальцы, и срываешься на крик. Безумный крик отчаяния, и равнодушные нити делают последний завиток в твоем сердце, заставляя еще уже даже не трепыхаться на издыхании, а просто бессильно затихнуть, признав свое поражение.
Что ты будешь делать дальше? смотреть на тех, кто вызывает у тебя тошноту? Останешься рядом с ними, чтобы быть на одном уровне? После того, как ты узнал истину? Неужели ты снова останешься на прежнем уровне жизни? Ну конечно же нет. И пустота внутри человека ликует. Еще один несчастный попал в ее сети, которая она ловко раскинула, в нужный момент надавливая на нужные точки.
Человек бежит прочь от своей родни ,безумно крича, и падая через каждые несколько метров, потому что уже поздний вечер, из за кровавого тумана в голове он ничего не видит. У него нелепый и странный вид. Полностью перемазанный кровью на лысой голове и в новой одежде, парень бежит сквозь кусты, раздирая острыми шипами плоть своего тела.  Губы изогнуты в безумном смехе, и ты бежишь.. БЕЖИШЬ, со всех ног. Прочь, прочь от того, что когда то у тебя было. Отрекаясь от всего, что связывало тебя ранее с людьми. Внезапно проникнувшись мыслью, что вся жизнь не имеет смысла, и что все чувства нелепы и наиграны. Ты заигрался в маски ,и в благородного мученика, который ради света одевает маски Тьмы и Зла. Ты слишком заигрался своими масками безразличия, что и в самом деле перестал чувствовать, уже называют людей друзьями только по привычке, но никак не по зову сердца. И твоя улыбка уже не грела так, как грела раньше светлым и детским счастьем.
А что теперь??? Кто ты, или даже нет.. ЧТО ТЫ?? Кому ты теперь нужен? Бегущий прочь от всего светлого ,ненавидящий всех и вся..Презирающий… с МЕРТВЫМ СЕРДЦЕМ. Зачем ты поверил этому гадкому чувству, на короткий миг усомнился в своих близких, очернив их и возвысив себя? Зачем ты поступил так,  убегая прочь от всех, и главное от самого себя?
Неужели ты в самом деле полагаешь, что нет Бога ,который не видит боль твоего сердца ? Дурак..Господи…КАКОЙ же ты дурак.. Ты настолько забит самим собой, что не понимаешь того, КАК страдают ТВОИ близкие из за твоих дурацких выходок , и как страдает ОН из за твоей боли.А ведь у Него кроме тебя ВЕСЬ мир…

Люди…как часто вы верите своим минутным слабостям,или минутной боли, выставляя себя против всего света в каком то сладкой угаре боли, и желании показать, что де я не такой как вы… Я ДРУГОЙ, Я УМЕЮ чувствовать. Забывая, что все мы все умеем, и что надо просто тянуться к другу, и неважно будет ли это твоя мать ,или просто незнакомый человек. Дарите любовь друг другу, и да прибудет с вами Бог…

P.S. Через некоторое время нашли этого парня.. Он был в жутком состоянии агрессии, никого не узнавал, и все порывался перегрызть себе руки. Его увели в психиатрическую больницу, где пытаются помочь.
И говорят, что его врач видит странный сон. Белые клубы тумана ,этот парень, который стоит на одном месте, и смеется.. И вместо сердца у него пульсирующий кусок  гнили…
Однажды этот врач проснулся со вкусом гноя на губах, недоуменно пожав плечами, и вытерев его, после чего сразу же забыл.. Правильно..у него свои дела, зачем ему пытаться понять, что нити равнодушия тянуться уже к следующей жертве? Правда? Зачем?

Смотри на сытую грязь,
С ними ты завязан по уши,
Ты здесь жил,
Так иди и смотри.

Давайте жить дружно, а?

А он просто жил, не желая смиряться с обычаями мира, противопостовляя себя всем окружающим. Он не боялся говорить правды, которая была правдой только для него. Люди не понимали его отказов от утехи этого мира, и призывов к поискам счастья. Какое счастье, зачем? ведь у них есть все,что только надо от жизни - деньги и преиспевающая карьера. Готовые подлизываться люди. И маски, всюду маски людей, которые постоянно обманывали других и сами себя. Он чувствовал вкус гноя на губах, когда общался с ними. Пытался помочь пробудиться своих близких, что также искали смысла жизни на дне стакана, или в очередной тусовке. Когда он начал встречаться с девушкой, для всех его окружающих это было шоком. Как, у такого как он может быть вторая половинка? В его сторону летели сальные шуточки, и издевательства. Парень смиренно терпел все это. Понимая, что выжить в этом мире таким, какой он есть на самом деле очень трудно. Люди просто сожрут его, и затопчат. Тогда он надел на себя личину циника, едко высмеивая все возвышенное, что только видел. Скрывая боль при каких либо событиях, ибо боялся сказать правду. Он был очень сильным и волевым, и многие презирали его за смелость высказываний. Но он был и очень ранимым, и в этом была его слабость. Многие даже пустяковые слова вызывали в его сердце боль, а ошибки или переживания близких оставляли еще больший след, чем его собственная боль. Так шло время, и мнение о том, что он циник росло и крепло. Никто не видел боль в его глазах, и даже девушка иногда боялась его странного поведения. Его двоякости. А он просто боялся. Боялся сказать ей о том, как она дорога ему, потому что рядом были те, кто могли высмеять его чувства. Принести туда гной, и пошлости современного общества. А он не хотел этого. Парень постоянно копил в себе боль тех, кто находил в нем отдушину, и выплескивался,рассказывая свои переживания, и уходя от него счастливыми. Он улыбался в ответ, чувствуя, как умирает изнутри. С каждым днем усталость и боль становилась все сильнее. Но он продолжал играть роль циника, скрывая свои истинные чувства, чтобы их не растоптали. Нверное это было трусостью, но не мне судить его. Его девушка и дальше страдала от его непонятного поведения - то от тепла, что так и исходило из его глаз, то от равнодушного молчания. Она не могла пробить эту стену отчуждения. А он просто боялся..Боялся причинить боль. Настолько свыкнувшись со своей ролью,что доказывал даже близким о том, какая он мразь. Хотя они просто смеялись в ответ, понимая, что это не так..

Время шло..Парень продолжать помогать всем чем мог, и мучиться, играя свою роль. Через несколько лет его волосы стали седыми, и он перестал улыбаться как раньше. Людей становилось все больше со своими проблемами, и он продолжал помогать им. В один из вечеров, когда вытащив несколько друзей, он постучался своей девушки, которая в это время была в другом городе.. У нее была истерика, и он не смог помочь ей.. Грызня, ссора, и сказаная в сердцах фраза " что он находит слова утешения на кого угодно, кроме нее". Это была последняя капля в его жизни..

И он сломался.... Более его не стало.... Парень просто умер, не в силах противостоять один всему миру... Ибо даже самые близкие не понимали его... Он не мог довериться никому, даже матери.Ибо несмотря на свой странный характер, он пережил слишком много предательств, и его вера была сильно подорвана. Но он все равно пытался верить. Как мог, до последнего вздоха.

И он умер.. Шума и слез было много..В первые дни..А потом..потом о нем просто забыли..миру не нужны такие существа, что вызывают досаду, и ненависть...

Так могло быть.А может быть и не могло. У каждого своя дорога, и своя жизнь,И каждый проходит ее по своему...

ТАКОВЫ НРАВЫ

Древний Рим
-Несите меня…. Побыстрее – смачно издал рык толстый, чуть ли не разрывающийся от собственных слоев жира старый патриций, которого брезгливо подхватили под руки его рабы, которые уже давно не принимали его не то, что за хозяина, а даже не смотрели на него как на человека, лишь привычно выполняя его приказы, да молчаливо дожидаясь того момента, когда же он отдаст свою душу богам – вечно пьяному и сытому Пану, кому он судя по всему поклонялся, издавая очередной смачный рык, когда сильные руки подхватили его под руки, выволакивая на звездную улицу одного из бесчисленных домов Славного Рима, где порок и блуд стали главными достопримечательностями этого города. Которого еще не коснулся лучик христианской любви.
Патриций тяжело дышал, с ненавистью глядя на верных легионеров своего старого друга, который охраняли покой их собрания от вечно голодных плебеев, которые в последнее время совсем озверели, смея поднимать свои головы, и кричать о несовершенства римского города, и вообще мира.
Он яростно выругался, заставляя воинов медленно отвернуться назад, и только после этого ,чувствуя какие то липкие прикосновение к своей душе он всей своей мощью обрушился телом на бревно ,которое специально стояло во дворе, заставляя выплескивать наружу весь ужин, съеденный только перед этим. С вытаращенными глазами, смотреть на то, что не успел он переварить, выплескивая из себя снова и снова излишки еды, которые могли бы спасти жизни десяткам простых граждан Рима от жуткого голода, что царил сейчас в империи. Чтобы утереть дрожащие губы дорогим щелком своих одеяний, и слабо приказать своим рабам снова взвалить его на носилки, чтобы они вновь внесли его в покои разврата и кутежа, что разносился все сильнее под сводами богатого дома. Рабы вновь равнодушно подхватывают это тело, и несут его из прохладной ночи в объятия блуда, который медленно подходил к своей безумному апогею, когда все знатные люди мира скидывали свои маски, становясь безумными зверями, которые жаждут только набить своих брюха и забыться в хмельном сне.
Не видя ничего вокруг себя, не желая замечать, укрываясь от прочего мира своими верными легионами, воспитанными в равнодушии ко всему, и привыкшие в выходкам своих владык, которые сейчас снова начинали бесноваться. Вот один из мужчин алчно целовал другого, скидывая его одеяния, и они упали прямо на стол с едой, поднимая безумных хохот других людей, что смотрели на это с криками одобрения, выкрикивая свои похабные советы, что разносились сейчас под сводами этого особняка.
Какой то молодой воин с ужасом и отвращением смотрел на то, как старик потянулся скрюченными пальцами к молодой девушки, сжимая до ее отчаянного всхлипывания молодое плечо, похотливо оставляя свой поцелуй на ее молодой шее, падая от выпитого вина на пол ,и разбивая свое лицо в кровь. Истошно крича под очередной хохот скота… Их нельзя было назвать людьми..
-За что Боги?? ЗА ЧТО??? – выдохнул он, заметно бледнея, и пытаясь отвернуться в сторону, лишь не слышать.. Не видеть ,и не охранять ЭТИХ существ от честных людей, чьи глаза он вспоминал именно сейчас. И жалобные крики матерей о том, чтобы он подал кусок хлеба умирающим детям.
-Успокойся. Так всегда было, и всегда будет. Мы должны охранять их, ибо за ними наше будущее – также тихо произнес уже седой центурион, что буквально насильно вывел едва стоящего на ногах юношу на улицу, чтобы тот собрался с силами, и никто не заметил его слабости.
-Не показывай, что тебя это волнует, иначе эти шакалы просто пожрут тебя. Они наши господа, и мы должны повиноваться им. Наши Боги ничем не лучше их, так чему ты удивляешься отрок? Чему?
Юноша лишь вздохнул, понуро опустив плечи, и слыша истошные крики несчастно девушки, которая видимо уже пошла по рукам. Его ладони непроизвольно сжались в кулаки, и он издал тихий рык. Но останавливаясь, и делая вид, что не слышит несчастные мольбы о помощи, лишь едва слышно усмехаясь, и обращаясь куда в сторону.
-Значит таковы Боги? Так будем как наши создатели…. Будем отец – никто не сможет понять сколько боли было в этой простой, но едкой фразе, когда римлянин выхватил свой короткий кинжал, нанося один единственный удар в кадык уже скалящемуся довольно центуриону, вырывая сразу же свое оружие, с которого медленно стекала алая кровь человека, и врываясь в залу.
Пропахшую мочой и крепким вином, что так и било в ноздри, вызывая ощущения ярости и желания убивать. Которое закипало в его жилах. Крики и шум на миг смолкли, и он увидел ужасную для своего сердца картину – несчастная и обнаженная девушка лежала прямо на измазанных столах, и ее держали несколько слуг, не давая вырваться.
Какой то ужасный старик завис над ее телом, мерзко хихикая, и теряясь подбородком по ее молодому телу, пуская нетерпеливые слюни из своей зловонной пасти, и готовый вот-вот надругаться над ней.
-Сестра, НЕТ!!!
Толчок вперед, опрокидывая столы, что мешали ему. Кровавая пелена перед глазами, и лишь яростный вопль смертельно раненного зверя. Перед тем как прохладные объятия смерти забрали их обоих от этих безумцев, и спокойные воды Стикс не приняли их несчастные души, которые не смогли обрести покой в этом мире. Он был готов пойти даже на смерть, зная что боги накажут его за этот проступок. Он был готов пойти на что угодно, лишь бы спасти свою сестру от позора, и не дать ей стать всего лишь одной из тенью этого мира, которых используют, а затем и выкидывают влиятельные люди мира сего.
Пир был сорван из за беспорядка и смерти двух простых граждан – служанки ,которой зарезал озверевший воин, покончив затем и с собой. Казалось, что праздник не может продолжаться дальше. .
Но через некоторое время когда слуги убрали кровь, и сменили столы, люди снова начинали постепенно оживляться, переговариваясь с друг другом, будто ничего не случилось, и все пошло по второму кругу, который в этот раз удачно закончился для вельмож… Под ликование Богов Рима, которые наслаждались исходящими от тел зловониями несчастных существ, забывших о том, что они люди, а не просто скот. Буквально купаясь в этих испражнениях, что исходили от богатых патрициев. Наслаждаясь, и погружая их все в более хмелящие чувства. Прости, Господи………………………..

Наше время.

-Макс, проверь ресторан , наш босс хочет заглянуть туда – спокойным тоном оповестив впереди сопровождающую их машину, телохранитель равнодушно захлопнул крышку своего мобильного телефона, отправляя ее в недра своего черного костюма, который сидел на его мощном теле как влитый. Живой шкаф, который умеет только убирать препятствия со стороны своего хозяина, который сейчас лениво развалился в нежных объятиях обивки заднего сидения, чуть лениво высунув свою руку с дорого сигарой в окно, и выпуская колечки из губ.
Уверенный в себе мужчина, в расцвете сил и возможностей, привыкший брать от окружающих то, что посчитает нужным. И только так, оставляя сентиментальные чувства тем, кто собирался и дальше прогнивать в низах общества. Ведь среди таких как он был лишь один закон – хочешь денег? Бери их. Ступай по трупах тех, кто помогал тебе, вбивай конкурентов в грязь, и убирай в стороны, и тогда будет тебе почет и счастье.
Он медленно подошел к вороного цвета лимузину, открывая недра, откуда медленнно появился плотный мужчина, что буквально утопал в своем жире. Костюм смотрелся на нем очень ужасно, но он явно гордился им. Брезгливо смотря на телохранителя, что почтительно вытянулся перед ним, мужчина выпятил вперед губу, ступая к маленькому, но очень уютному ресторану.
Их уже заметили, и официанты носились как бешеные, чтобы за короткий отрезок времени, пока богатый человек шел сюда приготовить ему особый столик, чтобы не вызвать негативного отношения. На стол полетела крахмальная простыня, и повара уже готовились к особым заказам на кухню.
Дверь медленно открылась, и впереди босса появился телохранитель, что равнодушным взором пробежался по внутренней части здания, оценивая посетителей. Среди них каждый мог быть потенциально опасным. Небольшое количество столиков, стоящих на почтительном расстоянии для создания иллюзии отрешенности от других посетителей этого места. Приятные цвета стен, и запахи, что наполняли помещение.
Плотный мужчина лениво и властно уселся за стул, положив пухлые пальцы на стол, и переди немедленно возник официант, заискивающе глядящий на него, и готовый сорваться по малейшему приказу, чтобы принести заках.
-Пожрать, и выпить. Сейчас же - лениво бросил "повелитель" хриплым тоном, полным презрения к этому социальному слою, без которого, однако же, жизнь была бы весьма сложной. Ведь именно эти жалкие рабы современного мира продают и создают еду, торгуют миром, и умирают ради небожителей, которые иногда спускаются к ним. Это всегда так было, и будет, и он может только пробиваться по лестнице карьере дальше.
Директор ресторана дрожащими руками провел по волосам, нервно смотря в зеркало, чтобы убедиться в том, что у него весьма красивый вид. Чтобы не вызвать презрительного отношения столько знатного гостя. Знатного естественно только деньгами, ибо не было более эгоистичного и худшего человека, чем этот мужчина, думающий только о себе, и делящий мир на тех, с кем надо мириться, и кого нужно использовать.
Через несколько минут хозяин ресторана сам принес поднос с лучшим вином этого места, которое хранилось несколько десятков лет, может быть дожидаясь именно такого случая, как сейчас. Тарела благоухала райскими ароматами, от которых даж телохранитель на несколько секунд потерял свое равнодушие, заинтересованно смотря на еду, и только затем снова накинул на себя личину равнодушия.
Богатый чуть лениво дотянулся до ложки, набрав в нее суп, и медленно поднеся к губам, чтобы сделать небольшую пробу. Губы презрительно дернулись ,и ложка полетела в сторону.
-Дерьмо - четко произнес он своим тоном, отчего кровь в жилах хозяина застыла от страха. Он уже представлял себе позор и конец карьеры, после которогой следовала только одна концовка - холодное дуло пистолета у виска. Ведь вся его семья уже несколько поколений занималось этим бизнесом, и имя ресторана было у многих на устах. Видимо именно поэтому один из влиятельных людей решил посетить это заведение.
Телохранитель взял в руку бутылку, уверенными жестами открывая ее, и наливая вино в хрустальный бокал, который мужчина взял сальными пальцами, также медленно поднеся ко рту.
Несколько секунд он просто втягивал в себя ароматы напитка, сделав небольшой глоток, и чуть не подавился от его вкуса. На лице проступило негодавание и злость, и бокал также полетел на стол, разбившись с характерным звоном.
-Этим пойлом своих работников будешь поить. Игорь, пошли отсюда.
Две фигуры властно покинули это место, оставляя бледным как полотно хозяина ресторана, чье имя и слава были полностью загублены одним этим визитом. Вездесущие журналисты наверняка следят за каждым шагом влиятельных личностей, и раструбят на всю страну этот инциндент, добавив многое от себя.
Официанты пораженно стояли на месте, не зная что им теперь делать, и все как один дожидались слова своего нанимателя..
Только слов не было.. Шатаясь, он направился к себе в кабинет, закрывшись там на все это время. Что именно он делал было неизвестно, пока..Пока не раздался выстрел, и дверь просто не выломали. Его нашли лежащем на полу, и голова была разорвана алыми кусками во все стороны. Мозги стекали по стенке, и кровь была всюду... Те, кто нашли его первыми, долго блевали прямо в той комнате, не в силах сдержать отвращения и ненависти к тому, кто довел их нанимателя своим визитом.
Прости Господи. Прости нам эти безумия.. Прости то, что из за карьеры и славы мы готов умереть, не в силах выстоять перед Твоими испытаниями. Укрепи нас Господи.

ПРАВО НА СМЕРТЬ

Я молча стою на эшафоте, взирая беспристрастно на безумную толпу внизу, там на площади. Я не знаю, кто назвал их людьми, эти безумно оскаленные лица, жаждущие крови этого несчастного, что сейчас бледен как смерть. Он боится, что в его ситуации не просто понятно, а вполне естественно. Я еще удивлен, как он держится, не умоляя при этом сорваться на крик, и не просить пощады у тех, на кого он надеется в последний миг. Это видно по его бегающим и растерянным глазам. Он еще не верит в свою смерть, думая, что это сон. И что нет рядом мрачного силуэта, чье лицо скрыто обыкновенной матричной маской, и что нет толпы внизу, и стражи на эшафоте. Глупец, молодой и наивный глупец, которого искренне жаль, как и всех остальных, павших от моей руки, и моего топора.
Так, как я стою на самом краю эшафота, не сводя взора со своей жертвы, как и сходящихся вместе сюда людей, влекомых сюда только жаждой любопытства. Я поражаюсь некоторым богатым людям, что ходят в театры, и вызывают артистов в свои особняки, чтобы развеять скуку. Какие артисты, какие театры. Господа, я даже готов бесплатно уступить вам место, конечно немного, чтобы вы мне не мешались, и просто несколько минут посмотрите молча на ту бушующую стихию внизу. Тонны мяса и эмоций – злость, ненависть, желание растерзать на части невинного, который был выбран роком, и взят из вас. Не будь тут стражи, они бы уже побили его камнями, смели бы помост, и не оставили даже клочка плоти от преступника. Но закон запрещает это, он не дает права выплеска самых глубинных человеческих эмоций, и эти хищники в человеческом обличье могут только наслаждаться зрелищем, улюлюкая и крича. Они удовлетворятся только тогда, когда польется кровь несчастного, и голова упадет в их руки. Только тогда зверь будет усмирен. Вот что видят мои глаза. Дети, что украдкой выглядывает из под рук своих матерей и старших братьев, пожилые уже люди, вечно недовольные всем подростки. Да тут есть ВСЕ..И ни у кого нет сожаления на лицах, да и упаси меня Боже. Лица ли сейчас передо мной… Только изуродованные от ненависти морды, которые вы не увидите даже у гиены. Мне немного страшно, и я невольно оглядываюсь на невозмутимую стражу, моих слуг. Это верные солдаты, которые всегда прикроют меня, или того, кто обречен. Странная картина, не так ли? Человеку остается до его смерти несколько минут, он вот-вот покинет этот мир, а его опекают даже более надежного, чем нашего великого короля, да правит его мудрая длань над нами вечно.
И все таки странная это толпа. Вместо того, чтобы разорвать нас на части, и освободить их собрата, они желают ему только смерти. Мне никогда не понять это стадо, что вместо того, чтобы давить нас, которые для них должны быть врагами и гадами, сами выдают своих собратьев и сестер на суд. А ведь могли бы прикрыть его в темных переулках города, и никакой сыщик не сунулся бы более искать его. Ибо кто хочет получить кинжалом под лопатку, и чтобы твое тело выкинули в канализацию крысам? Я бы не хотел, честно.
Но больше всего мне поражает во всем этом безумии, где я сейчас главный герой другое. Я вижу довольные и веселые лица, что ждут смерти как ПРАЗДНИКА. Их лица вполне нормальны, и даже красивы. Казалось бы, что нормальные люди. Но приглядишься в их глаза – и ужасаешься. И они тихо смеются, довольно потирая руки. Тут даже у меня, видавшего виды на всякие ужасы, и зарабатывающего на жизнь чужой смертью прохватывает ужас.
Ах да, совершенно забыл. Вы сейчас читаете мои мысли, но даже не знаете, кто я собственно такой.
Позвольте представиться, я П А Л А Ч. Это моя работа, призвание и жизнь. Всю свою жизнь я занимаюсь только этим – чужой болью. Почему так сложилось я не знаю, ибо Воля Господа нашего мне неизвестна, но значит он хотел, чтобы у него был верный инструмент. И я счастлив служить во ИМЯ ЕГО. О моем прошлом мало что известно. Какие то люди нашли меня на улице, замерзающим холодной зимой. Я лежал на снегу, укутанный в шкуры кажется собаки, али еще какой твари. У меня уже не было сил, чтобы даже кричать. Я просто лежал, и молча смотрел уже потускневшими глазами на людей, что истошно кричали, и растирали меня этими же шкурами. Они также недолго думали, что со мной делать, и уже младенцем я попал в монастырь, став слугой Бога. А потом я уже стал и его полноценным сыном, когда меня благосклонно приняли в один из многочисленных католических орденов, и позволили стать палачом, справедливым борцом с ересью. А потом, со временем, когда мои глаза еще горели юношеским пылом, и я был полон энергии, которая всегда так и плескается в наши юные годы, я сумел пробиться и до главного палача. Аббат нашего монастыря даже пару раз намекал стать мне странствующим миссионером, но я отказал. Уж больно сильно мне понравились орудия пыток… Маска на лице ( глупое человеческое суеверие, что осталось еще с языческих времен, но так и не уничтоженное Церковью. Суть суеверия заключается в том, что по поверьям убитый возвращается к убийце несколько дней, жажда мщения. Но если перед смертью он не видел лица, то и не сможет найти своего обидчика. Хотя я бы смело посмотрел ему в глаза, не боясь, мой суд праведен, и сама длань Бога) была моим надежным другом, как и топор. Чаще всего я работал в казематах святых отцов, но иногда меня просили казнить на главной площади ради особого дня. Или казнился очень знаменитый еретик – очередной катар, или остатки альбигойской ереси, а может просто кто либо, что рискнул пойти против святой церкви. Таких бывало не очень много, но несмотря на вечно жестокие казни, они никогда не переводились. Странные люди, честное слово. Вместо того, чтобы морально улучшать себя, и становиться лучше, они хулят учение Бога, пытаются испоганить, и сделать его более низменным, позволить себе грешить.
Таких надо казнить, и казнить жестоко, не давая им пощады, дабы они не смели распространять свое грязное учение и дальше. Да, я борец за справедливость, и я горд этим. Пусть моя фигура и овеяна ореолом страха, и пусть меня боятся и ненавидят многие в городе, я готов нести свой крест до конца, пока милостивая длань Господа не заберет меня на рай.
Но бывало и то, что я жалел о творимом сейчас. Жалел сердцем, но не умом. Ведь известно, что все сердечное и чувственное от лукавого. Человек не должен поддаваться на какие то чувства, и его вера должна полностью принадлежать разуму. Сами аббат в свое время говорил мне об этом : « Помни сын мой, в чем суть различия между нами и ангелами. Мы привыкли думать страстями и сердцем, а они помышляют только разумом, беспристрастным, и чистым». Эти слова навсегда остались в моей голове, и с годами я только все более убеждался в его правоте.
Вот и сейчас при виде того, кто скоро лишится своей жизни, мое сердце предательски сжималось, из последних сил пытаясь доказать мне то, что на суд представлен невинный человек. Ха, как же! Будто святая инквизиция хотя бы раз могла ошибиться в своей правоте. Все эти слова инаковерующих, что де святые отцы купаются в роскоши, и дерутся из за имущества казненного похлеще, чем голодные псы за кость, грязная клевета и слухи. Вот Их бы сюда, на площадь, да сечь, прилюдно сечь, чтобы вся дурь вышла. А некоторых и казнить можно было бы даже. Но…не мне судить о людях, не мне. Святые братья лучше знают, что нужно делать, и как. Оставим же кесарево кесарю, а богово Богу.
В чем же обвиняли этого человека, трепещущего сейчас перед всеми? Моя память цепко выбирает слова одного из инквизиторов, что рассказывал мне о прегрешениях очередной заблудшей в пороках и грехах душе. Его обвиняли в смерти жены, что изменила ему с верноподданным нашего короля. После чего он жестоко избил оного, и придушил свою жену. Вполне возможно, ибо в наше безумное время и слышишь и не такое. Но почему то глядя на испуганное лицо, на нервно дрожащие руки, и весь жалкий силуэт, невольно проникаешь к нему симпатией. Пусть даже и греховной.
И случается то, после чего я всегда собственно и начинаю казнь. Человек уже в самой последней и безумной надежде оборачивается назад, ища защиты у меня. У своей смерти. Расширенные зрачки, испуганно передергивающие ноздри римского носа ( о дети Рима, как вы низко пали, начав свое безумие в виде инквизиции. Некогда святой Рим, ты снова стал прибежим идолов и язычества. Но в этот раз ты уже гордо прикрылся Ватиканом. – прим автора) чуть подергиваются, что вызывают у меня некое чувство отвращения. Это хорошо, ибо симпатия сразу проходит, и мы молчим несколько секунд, прежде чем его губы снова не открываются в мольбе.
- Я не убивал ее… .клянусь Господом Богом.
Даже нет желания слушать его. Все они утверждают о том, что не совершали преступления. Но почему то коровы перестают давать молоко, почему то грады и засуха уничтожают посевы, почему то умирают первенцы, а эти колдуны и ведьмы наивно думают, что мы им поверим. Даже не желая слушать его излияния, я спрашиваю у него последнее желание (точнее было бы сказать, палач спрашивал у него, хочет ли он, чтобы священник помолился за его душу. Но так, как этот рассказа в неком роде аллегории, то я взял на себя право некоторые моменты переделать, и внести элементы из современной жизни – прим. автора)
-Ваше последнее желание? – после моей фразы он замолкает, и начинает только жалобно всхлипывать. В моих словах, полных стали и непоколебимости подсудимый прочитал окончательный приговор, что лишило его последних сил и надежды. Безумец, на что он надеялся? На то, что сейчас раскаявшиеся инквизиторы взойдут к нему , протянут руки, и будут смиренно перед всем народом просить извинений за ошибку, что де вы невиновны, мы ошиблись? Глупец, глупец! Трижды глупец, достойный смерти уже только за эти помыслы.
Не дождавшись ответа, я театрально, специально для собравшихся людей делаю пару взмахов топором, зычно крича в небо: « Мой час еще не настал. Святой отец, я позабочусь о теле, а вы спасите душу». Надо признаться, абсолютно абсурдный обряд, точно также, как и ношение маски, но что поделать. Мне за это платят, и к тому же в некоторых жизненных моментах святые отцы совсем как дети. В принципе, об этом говорил и Христос, потому не мне судить их. К тому же есть в этом жесте и что то забавное. По крайней мере, толпа покупается на такие вот красивые жесты, и уже никто из них не сомневается в виновности того, кто через некоторое время обречен. У еретика остается только одно право, которое не в силах отобрать никто. Даже сама святая Римская Церковь, или я. Право на смерть. Да пусть же он получит его до конца.
На мое место восходит священник с евангелием, что медленно поворачивается к толпе, благословляя ее. Жаждущая лишь крови и утехи живая волна сдерживает свой недовольный гул, и некоторые даже крестятся, восхваляя Господа, и святые деяние дома его (церкви). И уст священника льется тихая и кроткая проповедь, в который неприкрытый призыв к праведности, и делам чистым. Он с жаром призывал не уподобляться павшим ведьмам и колдунам, что за бесценок продают свои души падшим ангелам ( Не знаю почему, но при этих словах у меня сразу возникла очень странная мысль – а что? За более хорошую сделку можно?? Естественно, что я сразу же отбросил это непотребство из своей головы, и оно более никогда не возвращалось ко мне). Много красивых речей и слов было у него.
Видимо, что он сам сейчас телом был с нами, а душой находился с ангелами в райских садах. Ибо так сильно горели его глаза огнем странным, что обжигал даже. Но, жаль, что он не видел толпы, которая сейчас не слышала его пламенных речей, обращенных столь не вовремя. Я более чем уверен, что начни он эту проповедь в храме, то женщины рыдали бы, и падали на колени, дети не шевелись, а отцы семейства горестно вздыхали. Но не здесь. Толпе, как разъяренному зверю, который жаждет только боли и смерти, сейчас пытались всунуть вместо истекающего сочной кровью мяса плющевую игрушку. Естественно, что зверь этого просто не заметит…..
« Да очистит тело твое длань Господа нашего» - заканчивается проповедь, и я мысленно сосредотачиваюсь. ВОТ ОН!!! МОЙ! ЧАС. Уже умудренные опытом помощники подхватывают совсем обессилевшего от ужаса человека, волоча его к плахе. С гулким ударом его голова оказывается на возвышении смерти, как иногда я называл плаху, и с губ срывается безумный хрип. Некогда бессильное тело сейчас наполняется неведомой ранее ему самому силой, и из губ брызжет слюна. Помощники стальными тисками сдерживают яростно извивающегося, и смотрят с нетерпением на меня.
Но надо же соблюдать спектакль до конца? Нарочито медленно я поворачиваюсь к священнику, и готов поклясться чем угодно – в его глазах горят лукавые искры самодовольного актера, что блестяще сыграл свою роль, и знает об этом.
-Давай сын мой, сделай то, что требует Господь.
Фраза сказана, пешки расставлены, выполним же волю Всевышнего. Три шага, три больших и размашистых шага к кричащему, и взмах топора. Под палящими лучами солнца он засверкал ослепляющим светом, что ударил по глазам близстоящих. Толпа выдохнула в предвкушении, и сорвалась на безумный крик, в нетерпении улюлюкая и крича.
Взмах топора, рассекающий своим острым концом воздух, нечеловеческий крик того, кто сейчас умрет. Он понимает это, и его тело в последней чудовищной попытке пытается вырваться. Вены на руках и шее вздуваются как ужасные змеи. И … удар.
Все исчезает из моего сознания – толпа, крики, ничего нет. Я вижу только то, как медленно мое орудие входит в податливую плоть, рвя сухожилия, перебивая вены, и голова крайне медленно взлетает в воздух. Неведомо каким образом, но я вижу вытаращенные глаза, что ищут меня. Затем… Затем все резко возвращается в нормальный мир.
Безумный рев толпы, что с наслаждением пинает голову, истекающую кровью. По закону все тело должно быть сохранено. Но на самом деле.. Попытайся отобрать сейчас что либо у этого безумия. Кровь бурыми и алыми потоками хлещет из обезглавленного тела, которое уже никем не сдерживается. Конвульсии, ужасные конвульсии тела, и он также скатывается вниз, в хохочущие и оскаленные лица.
Я в страхе, в самом настоящем страхе отворачиваюсь спиной к безумию, чтобы не видеть того, что сейчас происходит. Ореол того, что я инструмент в руках Бога, резко прошел. Сейчас я чувствую себя лишь уставшим и раздавленным жизнью. Каждый день я борюсь с ересями, и каждый день их все больше и больше. Иногда ко мне приходило отчаяние, и мысли о том, что все мои действия бесполезны. Но спустя некоторое время я снова собирался с силами, отвечая на все новые и новые вызовы еретиков. И таким был не только я. Вся святая инквизиция работала не покладая рук, чтобы благочестивые дщери и сыны Церкви могли спокойно спать .не боясь того, что их души могут попасть в сети лукавого.
Медленно разжав руки, и выпустив рукоять топора, я кивнул своим помощникам, и медленно спустился с погоста. Сейчас у меня было спасительное состояние, ибо я ничего не слышал, и не видел, просто идя непонятно куда. На самой глубине сознания я понимал то, что помощники сами разберутся с погостом, стражники остановят толпу, а мелкие чиновники доделают все остальное. Мое часть работы была выполнена.
Ноги медленно несли меня через темные и тихие улицы. Никто не тревожил мой покой, что было только на руку. Да, я инструмент в руках Бога, что при людях кажется непобедимым в своей вере. Но, на самом деле, я ведь такой же человек, как и другие. И не более того. Да, пусть я имею больше прав, чем остальные, пусть я имею право карать еретиков, но…. В глубине души я начинал медленно уставать о того, что творил, понимая, что после меня найдутся другие достойные защитники святости. Даже сам духовный отец поучал меня о том, что рано или поздно я устану лить кровь богохульников, и блудников, и что моя душа захочет покоя и тишины. Я смеялся тогда на его словами, что казались мне просто красивыми фразами, и не более того. Но, вот время шло, и я понимал, что он был прав.
Внезапно перед глазами всплыл снова взгляд уже мертвого. Его глаза, наполненные смерти, и чего то еще. В них была скорбь.. и прощение за содеянное что ли.. Будто он прощал меня за свою смерть.
- Да что за безумие мне сегодня лезет в голову то?? – попытавшись успокоиться, я потянулся своей ладонью к лицу, и ..расхохотался. На мне до сих пор была маска палача.
-Так вот почему ко мне еще никто не обратился!! – смех, столь спасительный сейчас смех разрывал мои легкие, и я успевал только глотать жадно воздух. Отсмеявшись с полминуты, я таки стянул с себя эту материю, все еще посмеиваясь, и думая, что с ней делать. Маска, как и все остальное, были казенными, и каждый раз они менялись, потому… Потому резкий взмах в сторону канавы, и как непонятный ночной зверек, раздуваемая ветром, моя маска полетела прочь.

-Лети, лети душа – задумчивый шепот с моих уст вслед, и я побрел к кабаку, понимая, что мне необходимо выпить, чтобы успокоиться после всего, что произошло со мной за сегодня. Не знаю почему, но почему то маска вызвала у меня мысль, что это душа казненного сейчас парит по городу, черная от слез и скорби, и ищет покоя. Мда…Что то мне сегодня слишком много кажется.
А вот и кабак, возвышающийся чуть перед другими домами, с нелепой вывеской, не видной мне сейчас. Манящие запахи исходили из здания, и звон кружек сам решил за меня то, что нужно делать. Ноги автоматически потянули меня внутрь, где жадно урчащий желудок требовал своего.
Взгляд падает на то малое количество посетителей, а точнее, кроме меня, стоящего на пороге, нескольких простых горожан, и бармена никого нет. Что, кстати, к лучшему было – мне сейчас не хотелось видеть людей, и слышать кого либо. Хотелось посидеть, немного выпить, и забыться.
Тихие шаги, и голос, чуть равнодушный, и уставший – что будете есть, или кушать?
Даже не глядя на подошедшего слугу, кои меняются в таких вот мелких тавернах чуть ли не каждую неделю, если не чаще, я буркнул под нос, зная, что он будет следить за моими губами, силясь понять заказ, если не расслышит на словах.
- Две кружки пива и жаренное мясо. И тишины, скажи хозяину, чтобы меня никто не тревожил.
Тень чуть кивнула, а может мне показалась, и мой заказ исчез на кухне, дабы появиться через несколько минут на моем столике. Но каково же было мое удивление, когда чуть пьяный голос и тень упали на меня.
-Здравствуй, брат, думаю, что бы будешь не против того, если мы присоединимся к тебе.
«Ну вот, начинается, пьян полезла» - мрачно подумал я, жалея о том, что топор не разрешают брать с собой, чтобы низких тварей. Но каково же было удивление, когда мой взгляд вместо очередного пьяного мужлана увидел…инквизитора… Относительно молодой, ему не было и 25 лет, но уже с нашивками полноправного инквизитора. Он развязно, и панибратски улыбался мне своими зубами, скалясь, аки грязное животное, и чуть приобнимая девушку, что стояла рядом с ним, застенчиво опустив глаза в пол.
Видимо мое изумление было неприкрытым, ибо эта странная парочка хихикнула, опускаясь на стул. Мдаа.. Такого нарушения устава я уже давно не видел. Мало того, что инквизитор явно пьяный, к тому же, и в обществе с не очень целомудренной девушкой.
Я хотел было что то сказать ему, но не было слов. Сначала толпа, беснующаяся под моим ногами, теперь этот «брат», накачанный спиртными парами, и обнимающий деваху.
- Брезгливо смотришь на меня, защитник святости – вдруг усмехнулся он, и чуть оскалился, отчего я увидел два острых и сильно выпирающих у него клыка. Не знаю почему, но от них у меня пробежала дрожь по спине, и я почувствовал покалывание в висках. – думаешь, что вот, де нажрался, и позорит Церковь? Так, да? Однако, то что ты отнимаешь жизнь у других, что берут от жизни все, не боясь того, что так называемые отцы называют грехом, вы сразу забываете обо всем своем смирении.. Не так ли?
Удивление, изумление, что только не было у меня от этих слов. Уста пытались сказать что то, я пытался понять о чем он вообще говорит, но не мог, будто прикованный к стулу. А он уже чуть навис надо мной, как обличитель перед вором – чем ты лучше меня, праведный человечек? Ты ведь наверняка возомнил себя святым инструментом в руках божьих, и думаешь, что исполняешь святую волю Его.
Эй, бармен – на несколько мгновений он отвел от меня свой жуткий взор, и даже выпустил девицу.. что испарилась прямо на моих глазах.
Пока я пытался придти в себя от оцепенения, что возникло в теле после такого, инквизитор уже хлестал принесенное ему вино, с наслаждением впиваясь в истекающее обильным соком мясо. Запивая его мощными глотками, он чуть косился на меня.
- Ну что ты замер? Ешь давай – смех, тихий смех. Странный он был. В его голосе, в речах, да во всем нем была некая сила, что довлела над моим сознанием. Когда он был рядом, я чувствовал некий туман в голове, и не мог четко думать. Опустив взгляд на стол, я увидел свой заказ, что был выполнен, и уже принесен.
- Ну что? Палач, как тебе сегодняшнее представление? Думаешь, что хорошо все преподнес толпе? А по моему ты со священником немного переиграли, когда он проживал уже последние мгновения. Знаешь, тебя спасло только то, что сегодня были не тонкие ценители искусства, а простая толпа.
«Господи, он что? Все мои мысли читает?» - испуганно, забито, да что там.. С паническим ужасом я смотрел на него, кто знал все мои мысли, и будто читал Их. Он прекрасно описал мое сегодняшнее состояние на погосте, мои мысли и переживания были ему известны.
-Кто ты?? – не в силах притронуться к еде, и даже к пиву, что так хотелось мне выпить пару часов назад, спросил я у него, не сводя взора. Инквизитор же уже доедал свое мясо, и с наслаждением припал очередным мощным глотком к кувшину с вином.
-Кто я, кто я… Я такой же как и ты, слуга Господа нашего, обыкновенный инквизитор – усмехнулся он, внимательным взором обжигая, снова показывая свои белоснежные зубы – неужели не видишь на мне нашивки? - с этими словами он даже приподнялся со стула, покачиваясь, и подходя ко мне.
В сознание ударила жуткая смесь всевозможных напитков, что дают в самых ужасных и отвратительных притонах, куда, кстати, и пустят то не каждого.
Он навис надо мной, усмехаясь, и дыша перегаром, и тыкая плечом в лицо: « Ну …видишь? Видишь?»
И я потерял сознание… На его плечах в самом деле были кресты инквизитора. Обыкновенные кресты, означающие, что он святой воин Господа нашего. Но когда я глянул на его скалящее лицо. Это был тот самый убитый мною сегодня человек. Вытаращенные глаза, прикушенный язык, и бледное лицо. Он смеялся мне прямо в лицо, и я понял, почему от него был такой странных запах. Это был не только запах вина. Это был запах трупа….
- Эй, очнись… очнись.. ты чего? – голос, тихий и отдаленный голос, что звал меня.
Сознание медленно приходило обратно, и я обнаружил то, что лежу на полу в таверне, в которую зашел несколько минут назад, и надо мной склонился встревоженный бармен.
Увидев, что я снова пришел в себя, он облегченно вздохнул, и это было даже видно по его радостно заблестевшим глазам – ты в порядке, да славится Мария дева.
Я попытался повести головой по сторонам, и не заметил своего жуткого гостя, от которого, собственно, у меня и был обморок.
-А где …… - не зная, как назвать увиденное только что мною, я попытался подобрать наиболее правдоподобные к данной ситуации слова – человек, что сидел со мной рядом, и пил вино?
Бармен озадаченно крякнул , бросая быстрый взгляд на мой столик, с которого я и свалился.
- Насколько мне не изменяет память, уважаемый – очень осторожно произнес он, видимо боясь ,что я могу разозлиться от его слов – вы сидели все время один. Потом странно захрипели, и просто упали со стула. Я уж было подумал, что у вас сердечный приступ. Так что с вами никого не было.
Удивленный его словами, я медленно поднялся со стула, хватаясь за столешницу. «Мда..странно. видимо я сегодня слишком переволновался. Спасибо, сколько мне надо заплатить?».
Я уже было потянулся за деньгами, чтобы расплатиться с барменом, да замер, пораженный ужасом. На меня стоял и смотрел, ухмыляясь, покойник, который смутно вспомнился мне. Это был убитый несколько лет назад, обвиненный в том, что поклоняется демонам. Его родня долго просила меня помочь ему бежать. Ибо я тогда мог, вполне мог бы устроить его побег. Но я не сделал этого, решив не рисковать. Да, и к тому же, я верил, верил в его виновность.
Сейчас он стоял передо мной, скалясь в своей ужасной улыбке. Из его рваной щеки показался могильный червяк, что деловито полез до правой глазницы, и устроился там..
КРИК ужаса вырвался из моей глотки, и я побежал прочь из этого места, вопя от ужаса…. Я не мог уже ничего понимать, да и не хотел. Я хотел только убежать прочь из этого места, места Люцифера.
P.S. Бармен изумленно смотрел вслед испуганному палачу, что орал как безумец, и убежал прочь из таверны. А через пару дней стали ходить слухи о том, что свихнулся очередной палач местного отдела инквизиции, и что требуется очередной помощник, который потом, после того, как докажет свою годность, станет полноправным палачом.
А аббат тихо вздыхал, молясь у себя в келье, и вспоминая свое духовное чадо. « Я ведь говорил тебе, говорил, что надо бросать это. Нельзя вечно быть инструментом Бога, и бороться со злом. Иногда нужно сменять свою роль. Почему, почему ты мне не поверил?»
Про хроникам города, а точнее тайным документам, что велись здесь, это был уже 15 палач, что сменялся за 40 лет борьбы с еретиками и ведьмами.

25 июня 2008 год . 20:27